Детство и юность Владимир провел в доме отца. Воспитание сыновей в семье было суровое. В пять лет он получил первые уроки грамоты от матери, Анны Дмитриевны (урожденной Глики), из семьи обрусевших греков, образованной и начитанной, знавшей иностранные языки. В 1873 году родители расстались. Мать ушла к учителю физики А. Чугаеву, в которого она была влюблена с юности, но родители не позволили тогда ей выйти за него замуж, отдали за богатого. В новом союзе у нее родился сын Лев Чугаев, в будущем тоже ученый-химик. Вскоре у матери обнаружили туберкулез, от которого она лечилась в Крыму, но болезнь ее победила… О том, что у него есть еще один младший брат, правда единоутробный, Владимир Николаевич узнает в зрелом возрасте (1907), и с этого времени братья, которых сближала исключительная преданность науке и сходство характеров, трогательно заботились друг о друге. Это будет потом, а пока Владимир был отдан в пансион В.В. Бобровой, где находился две зимы. Когда ему исполнилось восемь лет, он поступил в 5-ю классическую гимназию, в приготовительный класс. Однако занятия прекратились из-за болезни мальчика, и он перешел на домашнюю подготовку под руководством брата матери Дмитрия Глики, без труда поступив потом во второй класс 3-й Военной гимназии. Окончив военную гимназию, он решил поступать в 1885 году в 3-е Александровское (пехотное) военное училище, хотя ему очень хотелось учиться в Михайловском артиллерийском училище в Петербурге, но Ипатьев понимал, что туда он не прошел бы по баллам. В Александровском училище преподавания «невоенного» предмета — химии — не было. Поэтому он самостоятельно учился по «Курсу неорганической химии» А. Кольбе, основному учебнику для самоучек. Мечта сбылась: в 1886 году он перевелся и стал юнкером Михайловского артиллерийского училища. Как и раньше, Ипатьев продолжил изучать самостоятельно химию по учебникам «Основы химии» Д. Менделеева и «Аналитическая химия» Н. Меншуткина. В 1887 году он окончил училище с отличием.

Поступая в Михайловскую артиллерийскую академию, Ипатьев поразил экзаменаторов знанием именно химии. Как слушатель академии он проходил практику на Колпинском и Обуховском заводах, занимаясь анализом стали и чугунов. И уже в 1890 году стал самым молодым членом Русского физико-химического общества (РФХО), где познакомился с Д. Черновым, Д. Менделеевым, Д. Коноваловым. Менделеев оценил доклад Ипатьева, который тот сделал в феврале 1892 года. А в мае Владимир Николаевич блестяще окончил академию по первому разряду и был оставлен там репетитором и помощником заведующего химической лабораторией.

В том же году он работал в лаборатории органической химии у профессора А. Фаворского в Петербурге. А в 1896–1897 годах — в Мюнхене у профессора Байера, будущего Нобелевского лауреата, с которым сделал совместную работу о строении карона и о кароновой кислоте, а еще в Париже — у Вьеля по пороху и взрывчатым веществам. Докторскую диссертацию «О действии брома на третичные спирты и бромистого водорода на ацетиленовые и алленовые углеводороды», на тему, подсказанную Фаворским, Ипатьев защитил в Михайловской артиллерийской академии в 1895 году и получил должность штатного преподавателя. РФХО за эту работу присудило Ипатьеву малую премию им. Бутлерова. В 1899 году он экстраординарный, с 1902 года ординарный профессор химии, а с 1909 года — заведующий химической лабораторией. В академии он читает курсы теоретической и неорганической химии, а также ведет практические занятия по аналитической химии. Лекции он конспектировал, позже они станут основой для его первого учебника «Неорганическая химия».

Ипатьев по праву считается новатором введения в практику гетерогенного катализа высоких давлений (1900), а сконструированный им в 1904 году прибор — «бомба Ипатьева» — стал прообразом применяемых ныне в химической практике реакторов и автоклавов нового типа. В 1913 году Ипатьев первым из химиков осуществил полимеризацию этилена, указав на возможность получения полиэтилена различной молекулярной массы.

Одновременно с признанием научных заслуг шло и повышение ученого-офицера в чинах: к началу 1914 года он генерал-майор (звание присвоено в 1911 году), член-корреспондент Императорской академии наук, один из ведущих специалистов по нефтепереработке и гетерогенному катализу в органической химии. Ипатьев был первым русским генералом, имевшим степень доктора химических наук.

В Первую мировую войну он посвятил себя разработке методов защиты от химоружия, и к осени 1916 года русская армия была практически неуязвима для «газовых атак», так как на вооружение, благодаря Ипатьеву, поступил противогаз системы Зелинского — Кумманта. Параллельно ученый был главой Химического комитета при Главном артиллерийском управлении. При нем производство взрывчатых веществ в России возросло с 330 000 пудов до 2 700 000 пудов в год. Именно Владимир Николаевич Ипатьев стал «отцом» русской химической промышленности. Его заслуги перед Россией были отмечены орденами Святой Анны 3-й и 2-й степеней, Святого Владимира 4-й и 3-й степеней, Святого Станислава 3-й, 2-й и 1-й степеней.

После Революции 1917 года он принял решение остаться в России. Ипатьев-монархист не принял революцию, но и покинуть родину Ипатьев-патриот тоже не мог, поэтому стал сотрудничать с советской властью. В СССР ученый возглавил Главное химическое управление. Под его руководством были основаны Радиевый институт и Государственный институт высоких давлений, начались работы по производству синтетического каучука и многое другое. В 1929 году за достижения в области химии он был удостоен премии имени В.И. Ленина. В 1920–1930-х годах у Ипатьева были частые зарубежные командировки, и когда в 1927 году в Берлине у него спросили, почему он никак не покинет СССР, он ответил, что останется на Родине до конца жизни и посвятит ей все свои силы.

Но обстановка в стране начала меняться. В 1928 году был арестован его любимый ученик Г.Г. Годжелло, год спустя — близкий друг Е.И. Шпитальский. Хлопоты об их освобождении ничего не дали. Более того, его предупредили, что на очереди он сам. И тогда Владимир Николаевич принимает для себя непростое решение — уехать за границу и переждать там наступившие в России смутные времена. Воспользовавшись международным энергетическим конгрессом в июне 1930 года, Ипатьев с женой Варварой Дмитриевной выехал в Берлин, вдобавок получив разрешение Академии наук остаться за рубежом для лечения. До 1936 года он регулярно высылал в СССР отчеты о своей работе, но в Чикаго, где он проживал, стали приходить письма с вопросами, намерен ли он работать для своей родины дальше. Узнав из газет о раскрытии «контрреволюционной вредительской и шпионской организации в военной промышленности СССР» и о том, что казнены его соратники В.С. Михайлов, В.Л. Дымман, В.Н. Деханов и Н.Г. Высочанский, 1 декабря 1936 года Ипатьев отправил на родину единственное письмо: «Я прошу заявить Президиуму Академии наук, что я не оставляю надежды приехать в СССР, но обстоятельства ныне такие, что я не могу этого выполнить». Через 28 дней его лишили членства в Академии наук СССР, а еще спустя неделю и советского гражданства, вместе с академиком А.Е. Чичибабиным. «…У меня самого в душе до конца моей жизни останется горькое чувство: почему сложились так обстоятельства, что я все-таки принужден был остаться в чужой для меня стране, сделаться ее гражданином и работать на ее пользу…».

Научная деятельность и консультирование нефтяных компаний сделали Ипатьева богатым. Его вклад в химическую науку огромен, особенно ценными оказались открытия для производства высокооктановых бензинов и авиационного топлива. В 1937 году Ипатьев был признан в США «Человеком года», в 1939 году стал академиком Национальной академии наук США. 25 мая 1939 года в Париже ему была торжественно вручена медаль Лавуазье — высшая награда для химиков всего мира. В ноябре 1942 года, выступая на 75-летнем юбилее ученого, нобелевский лауреат Р.М. Вильштеттер заявил: «Никогда за всю историю химии в ней не появлялся более великий человек, чем Ипатьев».

Но счастливым в Америке Ипатьев не был. Он очень тосковал по дому, трижды (в 1941, 1944 и 1951 годах) пытался вернуться в СССР, но получал в посольстве отказ. Бывший тогда послом в США А. Громыко вспоминал, как Владимир Николаевич горячо, до слез просил его о возвращении на Родину. Проживая в Чикаго, Ипатьев, в отличие от других именитых ученых, не обзавелся собственным домом и машиной, довольствовался гостиничным номером. У четы Ипатьевых было четверо детей: три сына — Дмитрий, Николай, Владимир и дочь — Анна. Дмитрий и Николай геройски погибли при исполнении своего долга: первый на войне 1914 года, а второй в Африке (Бельгийское Конго).

Великий ученый, ставший основателем не только русской, но и американской нефтехимической промышленности, ушел из жизни 29 ноября 1952 года, похоронен на русском Свято-Владимирском кладбище в г. Джексон (штат Нью-Джерси), недалеко от Чикаго. Его жена умерла на 9-й день после кончины мужа.

В университете города Эванстоун создан музей, а лаборатория катализа и высоких давлений, которую Ипатьев создал на свои сбережения и в которой работал, носит его имя (Ipatieff High Pressure Laboratory).

22 марта 1990 года Владимир Николаевич Ипатьев был посмертно восстановлен в членстве в Академии наук СССР, а четыре года спустя Российская академия наук учредила премию имени В.Н. Ипатьева.

Ученик В.Н. Ипатьева, профессор Г. Пайнс, говоря о своем учителе, сказал слова, справедливые и в отношении всех нас: «Вы, русские, не представляете себе, кого вы потеряли в лице Ипатьева, не понимаете даже, кем был этот человек. Каждый час своей жизни здесь, в США, всю свою научную деятельность он отдал России. Беспредельная любовь к родине, какой я никогда и ни у кого из эмигрантов не видел, была той почвой, на которой произрастали все выдающиеся результаты исследовательских трудов Ипатьева».

По материалам сайта ГБУК г. Москвы «Дом русского зарубежья им. А. Солженицына». Автор: В.Р. Зубова